26 апреля – День чернобыльской трагедии. Воспоминания ликвидатора: жить будете!

Первая ассоциация с чернобыльской трагедией у Виктора Котко… песня Михаила Боярского «Рыжий конь». Заслышав её слова, он возвращается в декабрь 1986 года. Подходит к радиоле, ставит пластинку… Именно под эту песню ликвидаторы готовились к отбою и вставали утром. Её включал первый, кто просыпался.
Вторая ассоциация – это снег. Зима 1986-го была очень снежной. Правда, снег был другого цвета – с жёлтым отливом…
…Виктор родился в Рубле, но сегодня честно признаётся: его душа принадлежит Велемичам, где он прожил большую часть своей жизни и переехал по долгу службы. Отучился в Псковской области на агронома, а через месяц отправился в армию. Служил в ГДР, в танковых войсках. Удивлялся тогда педантичности немцев: полям под линеечку и кристально чистым улицам.
После службы в армии вернулся на Родину и устроился на другую службу – в милицию, предварительно отучившись азам профессии в «учебке» под названием «Сатурн». Именно там узнал об аварии на четвёртом энергоблоке, когда коллега-минчанин пришёл и отрезал:
– У нас беда!
В декабре Виктора с ещё 39 жителями Брестской области (и двумя жителями Столинщины – Александром Апанасюком и Николаем Павловцом) отправили в Брест. Помнит инструктаж, во время которого сказали: если кто-то желает, может не ехать. Но поехали абсолютно все. Выдали тёплую спецодежду – и в путь. Наровлянский район. Деревня Тешково. До реактора – чуть больше 10 км. Дикие звери из-за опустевших улиц стали смелее. Можно было увидеть разгуливающих волков. Из-за этого собаки сбивались в стаи по 30-40 штук. Ребята, у кого были проблемы с сердцем и давлением, ощутили присутствие радиации по полной: у них периодически шла из носа кровь.
– Главное требование, на которое нацеливали, – не допускать возгораний. Нам выдавали респираторы. Похожие на те, что используют сейчас, во время пандемии, – вспоминает Виктор Николаевич, – Один респиратор – на месяц…
Именно столько времени провёл там Виктор. Там отпраздновал и Новый год. Это был самый грустный праздник в его жизни. Два раза довелось дежурить на посту «Припять» всего в пяти километрах от четвёртого реактора. Атомная станция даже ночью была видна как на ладони. Жажда там была страшная – фляжку с водой или компотом выпивал за час. И снова хотел пить.
В то время люди даже не подозревали, какую опасность в себе таила авария на Чернобыльской АЭС. Мой собеседник вспоминает, как заметили на улице двух парней. Решили, что мародёры, а потом выяснилось, что это обычные студенты. Приехали, чтобы… забрать щенков из сарая бабушки с дедушкой. Ребят тут же отправили в город…
Вернувшись домой, Виктор Котко продолжил службу в милиции. Большую часть профессионального пути – 19 лет – в должности участкового инспектора в Велемичах. Первые шаги в профессии и словом, и делом помогали делать Владимир Сулковский и Григорий Тукин, с которым дружны и по сей день.
…В 1987-м Виктор году познакомился со своей второй половинкой – девушкой Аллой. Осень, вечер, кино… Подсел к девушкам, среди которых сразу заметил Её. Через год поженились. До свадьбы «пугал» будущую супругу реалиями службы:
– Все выходные и праздники будешь отмечать одна. Люди отдыхают – милиция работает…
Но Аллу это не испугало. Любовь была сильнее. Воспитали двух сыновей. Иван – инженер в лесхозе, Алексей – автослесарь. Есть внуки – Аннушка и Витя.
Отголоски Чернобыля? Они есть. После возвращения из Тешково всех ребят осмотрели врачи. Были немногословны:
– Жить будете!
И он живёт! Сейчас Виктору Николаевичу 58. Здоровье, конечно, уже не то, но ведь «жаловаться – смех». На эти темы ликвидатор говорит по-мужски мало. Зато с упоением рассказывает о своих хобби: рыбалке и тихой охоте. Любит природу, дышать полной грудью, коснуться травы… Такой же травы, как в песне «Рыжий конь»…
Лилия ГУЩА
Фото Светланы ШПАКОВСКОЙ