Геннадию Антоновичу Корольчуку из Угольца – 89, но во взгляде его ярко-голубых глаз сквозит задор 20-летнего юноши. В этом взгляде столько открытости и жизнелюбия, что у меня нет ни единого шанса не быть очарованной своим собеседником!
«Я – мужик!»
…Геннадий Корольчук – малолетний узник фашизма. В 13 лет он вместе со своими родителями был вывезен в Германию – в
г. Торгелов неподалёку от Балтийского моря. И сразу попал во взрослую жизнь, где не было скидок на возраст.
С 7 утра до 7 вечера – работа на фабрике по производству жестяной тары (для консервов, баночек для вазелина и др.). Даже сегодня, спустя десятилетия, Геннадий Антонович помнит свой «обед» – литр полупустого супа из брюквы или репы. Строгий паёк на неделю из 1,5 кг хлеба, 100 г колбасы и кусочка маргарина. Иногда давали кусочек мармелада, который казался самой вкусной едой на свете. Помнит, как отец частенько отдавал свою еду сыну…
Мальчик быстро научился работать на всевозможных станках. Сначала работал на одном, потом – на другом. «Учителями» были пленные французы, которые попали к немцам раньше. Мама Геннадия на фабрике не работала: с другими женщинами трудилась в огороде фабриканта.
Когда на фабрику перестала поступать жесть, всех рабочих отправили валить лес.
– Всех нас, мужиков, – уточняет мой собеседник и хитро прищуривается – Да, в 14 лет я был мужик!
Лес валил наравне со всеми. Уставал так, что обед свой тратил по-умному: за две минуты съедал свой хлеб, запивал его чаем и пытался вздремнуть. Однажды уснул так крепко, что не услышал свисток мастера. Тот подскочил и стал будить подростка ударами ног в бок. Юноша вскочил, отряхнулся и не выдержал. Спросил на немецком, которым уже хорошо владел, есть ли у мужчины дети.
– Ист киндер (есть дети)?
– Йа, йа (да-да)…
– Арбайтен (работают)?
– Найн (нет)!
После этого короткого разговора мастер перестал замечать Геннадия. Ни одного замечания. Ни одного удара.
– Это была совесть, – делает сегодня заключение мой собеседник.
Любимым днём в Германии у 14-летнего подростка была пятница. Именно по пятницам его брали на другую работу, которую он считал… удовольствием. Вместе со служанкой фабриканта они ходили за едой в город. В тележку грузили хлеб, колбасу, маргарин и везли их пленным. По дороге, в глухом закоулке, Геннадий позволял себе «храбрость»: мог ухватить кусочек хлеба или колбасы.
– Она меня ни разу не продала – только смеялась надо мной, – вспоминает пенсионер.
Геннадий Антонович вспоминает день освобождения – это случилось 26 апреля 1945 года. 2 мая сказали собираться в рассылочный пункт, а 15 мая уже были в Беларуси. До Угольца добирались трое суток: и на подводах, и на поезде, и даже по воде до Лядца.
Радость, которая накатывала в душе, тяжело передать словами. Война окончена! Мир! Стены родного дома! Новая жизнь!
Люмочка
Через несколько лет в жизни Геннадия появился ещё один родной человек.
– Как вы познакомились со своей будущей женой?
– А вы как познакомились со своим мужем?! – вопросом на вопрос с шутливым вызовом отвечает Геннадий Антонович.
– А на танцах! – в таком же шутливом тоне отвечаю я.
– А мы на селе! Моя Люмочка (так ласково он называл свою жену Юстинию) красавица была, – в подтверждение своих слов мой собеседник приносит их совместный портрет с женой. На меня смотрят две пары юных глаз с красивых лиц, как у киноактёров.
– Красавица! – соглашаюсь я.
– Обманула мужика – на целый год старше меня была, – улыбается пенсионер. В его голосе – и нежность, и грусть: Люмочки уже нет…
Всю трудовую жизнь проработали в колхозе. В активе – много медалей, знаков, именных подарков за трудовые заслуги. Родили трёх дочерей. Стремились к тому, чтобы все дети получили высшее образование и нашли свой путь в жизни. Нажили огромное богатство, которого нет дороже, – четырёх внуков, четырёх правнуков.
В этой большой семье царит любовь и забота. И это не какие-то красивые слова: лично убедилась в этом, так как во время визита корреспондента у «любимого Гены» (так называют его правнучки, считая своим другом!) гостили дочь Ольга, внучка, внук и правнучки из Минска.
– Папа не любил хвалить. Говорил: я вам цену знаю – пусть люди хвалят, – делится Ольга. – Тем более ценной была его похвала: внуки возили ему дипломы, делились хорошими отметками после экзаменов…
Любовь любовью, но многие семьи разбиваются о быт и проблемы. Но у Гены с Люмочкой всё было по-другому. Тяжёлая болезнь жены ещё больше сблизила их. Муж самоотверженно ухаживал за супругой, кормил, менял памперсы, доказывая свои чувства делом. Дочери приезжали из Минска по очереди, чтобы поухаживать за больной мамой и поддержать папу. Так продолжалось, пока Люмочка не ушла…
Дом, в котором живёт тепло
Уже пять лет Геннадий Антонович живёт один. Минимум раз в две недели его навещают дочки. В доме – чистота и порядок, хороший телевизор, «чтобы папа не скучал», микроволновка, «чтобы папа еду быстро разогрел». Пенсионер – фанат чистоты. После еды сразу моет посуду. Поддерживает порядок в доме. Может и сам еду приготовить, и достать из морозилки контейнеры с едой, заготовленные впрок заботливыми дочерями. Повезло Геннадию Антоновичу не только с родными, но и с соседями. Валентина Николаевна Стасько стала уже настоящим другом семьи. И в магазин ходила в коронавирус; и утром забежит спросить, как дела; и вечером проконтролирует, выключен ли свет.
– С такими неравнодушными соседями мы спокойны за папу…
…Геннадий Корольчук читает нашу газету… без очков. И пусть я не смогла уместить в одну статью все воспоминания своего героя, хочется надеяться, что я передала атмосферу этой семьи и то тепло, которое в ней царит. Желаю «любимому Гене» ещё много лет просыпаться в прекрасном расположении духа, которым он так щедро, так искренне делится с другими!
Лилия ГУЩА
Фото автора
